Итак, сын с мужем 3 недели провели в инфекционном отделении. Менингит отступал, сыну становилось лучше, он уже общался, иногда улыбался, пытался ходить.
Почему пытался? Из-за болезни произошла большая потеря мышечной массы. А может это стало следствие удара по нервной системе и вестибулярному аппарату. Мышцы как будто усохли, была общая постоянная слабость. Пришлось учиться ходить заново. Но, это было не страшно. Главное, что температура больше не росла. И нам уже ясно мерещился свет в конце тоннеля, как мы возвращаемся из больницы домой.
За окном набирал обороты декабрь. На улице елки, иллюминация, предпраздничное настроение. Мы ждем что к новому году вернемся домой и начнем налаживать свою жизнь.
Заведующая отделением направила на аудиограмму
Но буквально за несколько дней до предполагаемой выписки к нам подошла заведующая отделением и сказала: «Ребята, вам нужно проверить слух ребенку. Я уже договорилась, и записала вас вне очереди на аудиограмму».
Мы впервые в жизни слышим слово «аудиограмма» и в недоумении спрашиваем:
— А зачем это нужно?
— Не хочу вас пугать, но у меня есть подозрения, что мальчик не слышит.
— Подождите, как не слышит? Мы с ним общаемся, он отвечает, разговаривает.
— Он читает по губам.
— ???? (немой вопрос)
— Я специально проверяла, пыталась с ним заговорить, когда стояла сзади и он не видел лица. Так вот, он не реагирует и не поворачивается. Проверьте сами…
Да, мы попробовали, и действительно, Андрей не поворачивает голову, если обращаться к нему сзади.
Новый диагноз — глухота
Поехали на аудиограмму и там нас оглушили:
«Здесь практически полная глухота. Лишь одно ухо берет очень низкие частоты. Вам нужно срочно надеть слуховые аппараты, чтобы ребенок не погрузился в тотальную тишину. Если это произойдет, центры мозга, отвечающие за обработку и преобразование звуковых сигналов перестанут работать, а потом завести их обратно будет уже очень сложно».
Видимо нас размазало от этой новости, потому что врач сама ту же предложила попробовать срочно перевести нас в РДКБ в лор отделение.
— Слух, конечно, не вернется – пояснила она – но там есть барокамера. Надо верить в чудо, может быть хоть часть волосковых клеток удастся спасти.
На тот момент мы не знали ничего про риски потери слуха после менингита. А по результатам аудиограммы ребенку написали диагноз: «Нейросенсорная тугоухость 4 степени на оба уха».
Что такое нейросенсорная тугоухость
Среди родственников никто сразу не поверил, что ребенок стал глухим. Казалось, это временное снижение слуха после тяжелой болезни. Но я поискала информацию, и поняла что «нейросенсорная тугоухость» — не тот случай, когда слух может вернуться или хотя бы улучшиться. Такая тугоухость происходит от того, что волосковые клетки погибли. И заново они не вырастают.
Это примерно, если человеку отрезало руку, то заново она не появится. Не самая лучшая аналогия, но понятная. А если нет волосковых клеток, значит нечем улавливать звуковые волны. То есть внутреннее ухо погибло.
Но есть надежда, что какие-то клетки еще можно спасти. Во всяком случае так сказала врач, которая делала аудиограмму. Поэтому нас срочно переводят из инфекционной больницы в лор отделение РДКБ. Муж выходит на работу, а с сыном ложусь уже я.
Ложимся мы тут не для того, чтобы «лечить уши», в лор отделении нам помочь не могут. Но в РДКБ есть барокамера, именно на нее надежда в плане возможного спасения остатков слуха.
Крушение надежды
На дворе 20-е числа декабря, все готовятся к праздникам. И хоть нас и приняли быстро в РДКБ, в барокамеру нас до Нового года не возьмут. Я буду там стоять и плакать, а врач скажет: «Не надо убиваться, чуда не произойдет, начнете ходить после Нового года. Сейчас нет смысла начинать, если потом перерыв на 10 дней… А вообще вам надо искать выход на кохлеарную имплантацию. Детям с потерей слуха после менингита она положена в первую очередь. Тем более, что ребенок у вас говорящий».
И до Нового года мы просто несколько дней пролежали в лор отделении, Андрею кололи витамины, гормоны и что-то для ЦНС. А перед праздником нас отпустили домой. Сын плохо ходил, его шатало.
И вот помню, мы сели в машину и поехали покупать елку. Муж включил радио, там все весело, люди поздравляют друг друга с приближающимся Новым годом. А потом эта заставка: «Русское радио… все будет хорошо!»
И тут меня пронзает такая адская боль, я понимаю, что нет, все хорошо уже не будет никогда, это ложь.
Мы проведем несколько дней дома, потом вернемся в лор отделение. Будем ходить на барокамеру. Это такая большая капсула, куда подают кислород. Лежать нужно минут 40. Ребенок маленький и ничего не слышит, но лежит послушно. А я прикладываю к стеклу камеры разные книжки, чтобы отвлекать его внимание.
Возможно насыщение кислородом поможет общему состоянию организма, восстановлению после менингита. Но на слух это не повлияет. Чуда не произойдет.
Продолжение:
Предыдущие публикации по теме:
